Животный мир и человек

Взаимоотношения с животным миром

С экологической точки зрения Homo sapiens является универсальным, в значительной мере вторичным консументом (потребителем органических веществ). Это означает, что Homo sapiens питается другими живыми существами, в том числе теми, которые, в свою очередь, едят других живых существ. Более того, Homo sapiens являются и конечным консументом - его никто не ест в заметных количествах, а их трупы лишь разлагаются редуцентами (микроорганизмы, живущие на органических остатках). Таким образом, экология Homo sapiens находится в конце пищевой цепи, на вершине пирамиды биомасс, так что численность  его популяции не очень велика по сравнению с теми, кого он ест.

Благодаря животноводству он, Homo sapiens в большой мере становиться преимущественно вторичным плотоядным консументом, удаляясь от, в основном растительной диеты, высших гоминид (первичных консументов).

Сергей Чебанов

Не считая преданных домашних любимцев, это отношение к животному миру, как к продукту питания, у человека является, пожалуй, сейчас основным во взаимосвязях с животным царством.

Да и качественные изменения человека в этом абзаце, что называется налицо. Удаляясь от растительной диеты, пришел к диете мясной. Не ужели без последствий для организма и психики? Ну то есть все осталось без изменений. И медики ведь давно уже доказали, мясо человеку жизненно необходимо. Без него он умрет. Вообще не понятно, как эти вегетарианцы живут?

Есть конечно еще молоко, но это уже пережитки прошлого. Скоро и от него избавимся. Не нужны нам больше козы, овцы, лошади и прочее. Уже и без них проживем. На соевом мясе, синтетическом, ой нет, генетически модифицированном. Тем не менее само мясо еще производим, не говядину выращиваем, а производим мясо, с помощью новейших технологий. Охотиться то уже не на кого. Одни вороны остались…

Как пример, подтверждающий это, можно привести тот факт, что с 1600 года человеком было истреблено более 160 видов и подвидов птиц и не менее 100 видов млекопитающих.

При этом, потребительское отношение к животным выводится из якобы охотничьей натуры наших предков (подразумевается гоминид). На этом вопросе, нам придется остановиться, и рассмотреть его подробнее. И начнем с того, что выясним, а кто же наши предки?

АУ… прародители

Считать неандертальца прародителем человека является, наверное, чуть ли не дурным тоном в обществе, хотя официальная наука до сих пор придерживается именно этой позиции. Простейшая логика говорит об обратном. Как выясняется, одни генные блоки человека обнаруживают его родство с высшими млекопитающими, другие - с рептилиями, третьи - с рыбами, а четвертые роднят его с самыми древними одноклеточными организмами. В этой связи, безусловно, в генном наборе имеется и нечто связывающее человека и неандертальца.

Всего лишь один процент генного набора отличает человека от шимпанзе. По утверждению ученых, генный набор человека на 98 процентов идентичен комплекту генов… свиньи! Отличие набора генов человека и неандертальца находится где-то в этих же пределах. А различие всего человечества (даже расовые отличия) укладываются в 0,1 процент генного набора. Различие более чем на порядок. И стоит ли вообще этим заниматься? Искать различия в генных наборах, не благодарное занятие. Ведь свинья отличается от обезьяны всего в два раза, а человек отличается от нее же в десять раз. То есть обезьяна ближе к свинье, чем к человеку, а человек дальше от свиньи, чем от обезьяны. Однако медицина почему-то все-таки использует органы именно свиньи, а не обезьяны. Наверное, легче выращивать, и убивать не так жалко.

Так, где же нам искать хотя бы какие-то изменения в отношениях с животным царством? Ведь все, что мы знаем из современных концепций, укладывается именно в охотничий инстинкт человека. Ничего другого не было, нет и быть не может.

Ответ дает нам Б.Ф.Поршев, с концепцией выделения внутри отряда приматов нового семейства: прямоходящих, но бессловесных высших приматов, расположенных между ископаемыми высшими обезьянами и человеком. Именно от них по его версии в верхнем плейстоцене ответвилось семейство гоминид, в котором остается только один род - Homo, представленный единственным видом Homo sapiens. То есть человек. А новое семейство им было названо троглодитиды. Вот к ним то и относится вся 5-7 млн. история “человека”, представляемая современной наукой. Австралопитеки, питекантропы, неандертальцы и прочее, прочее… К истории же собственно человека, относится период истории не более 40-50 тысяч лет. Более поздних данных у науки пока нет. Материал по этой теме легко найти в Интернете. Фундаментальный труд Поршева “О начале человеческой истории”, в Интернете представлен в свободном доступе. Например, http://www.x-libri.ru/elib/porsh000/index.htm. В дальнейшем, в своих исследованиях мы будем придерживаться именно этой концепции.

Охотничий инстинкт человека

Уж если нам признать факт родства с троглодитидами, то и истоки своего отношения с животным миром, искать надо у них. Вся “признанная наука” утверждает и доказывает охотничью натуру наших предков. Именно из охоты на крупных зверей и необходимости защиты от хищников выводят общественную суть человека. Не может он жить “один”, только в стаде. Причем подтверждение этой концепции ищут в том, что останки троглодитид всех уровней находят в сопровождении костей крупных четвертичных животных, нередко расколотых. Именно из этого выводится заключение, что они их убивали.

Действительно, отличающая экологическая черта, характеризующая всех троглодитид – некрофагия (трупоядение). Но, говоря о "хищниках" и "плотоядных", необходимо расчленять два понятия. Есть животные-убийцы, которые, не поедают свои жертвы, каковы например животные, убивающие для самообороны, а есть пожиратели мяса животных, убитых не ими, а погибающих от других причин. Обе функции требуют совсем разных морфофункциональных приспособлений. При этом, оба комплекса приспособлений (для первой и второй функции) не могут одновременно появиться в эволюции отряда приматов, где до того не были выражены ни плотоядение, ни умерщвление крупной добычи. Прежде чем таковым стал человек (охотником, который и убивает и поедает), наши предки должны были первоначально приспособиться к одной из этих функций, а именно к поеданию мяса крупных животных. Как это не прискорбно, но к поеданию падали. Не могли они быть охотниками. Кому интересна логическая цепочка, приведшая Поршева к этому выводу, смотрите его работу “О начале человеческой истории”.

Факт отсутствия охотничьего инстинкта у предка человека ведет за собой массу новых выводов. Но мы пока остановимся только на одном, а именно предположении о сигнальном воздействии палеоантропов на диких животных. И здесь приведу отрывок Поршева из уже упоминавшейся его монографии. Лучше автора, его выводы никто еще не озвучил.

О сигнальном воздействии палеоантропов на диких животных

Итак, не были троглодитиды охотниками. Они даже и не могли бы убивать, ибо им это запрещал жизненный инстинкт - абсолютный, не допускающий исключений. Те популяции, которые нарушали бы эту биологическую норму поведения по отношению к животной среде, просто вымерли бы. Также невозможно вообразить себе семейство троглодитид в роли хищников, - у его представителей на всех уровнях не было почти ничего для нападения, а в природе все объекты нападения имеют те или иные средства самозащиты от хищников: рыбы уходят в воду, птицы взмывают в воздух, копытные убегают и т.д. Но теперь посмотрим оборотную сторону медали: сколь трудно представить себе троглодитида в роли нападающего, столь же трудно, оказывается, вообразить себе и защиту его самого от хищников. Что касается обезьян, они защищены древесным образом жизни (некоторые виды - наскальным). Несомненно, наши предки отчасти сохранили подобные элементы самообороны: будучи легче тех крупнейших хищников, которые стали бы на них систематически охотиться, они могли быстрее последних и в менее доступных местах передвигаться посредством лазания, благодаря наличию (сохранению от обезьян) рук, по ветвям или по крутым скалам. Но если развить эту мысль последовательно, выходит, что предки человека не могли спуститься на землю с деревьев (или скал), ибо они были бы съедены.

Но наука уже подтвердила тот факт, что они таки к тому времени спустились с деревьев. Значит, нужно как-то иначе объяснить их существование среди крупных хищников. Мысль археологов и антропологов искала разгадку лишь в одном направлении: в увеличении боевой силы наших предков в результате, с одной стороны, их вооруженности палками и камнями, с другой - соединенных действий группами. Это имеет некоторый филогенетический резон, так как обезьяньи стаи подчас успешно противостоят таким хищникам, как леопард. Но все это, даже если бы отвечало действительности, рисовало бы нам картину "оборонительного" приспособления к хищникам. А не было ли оно "наступательным", хотя и не в обычном смысле слова? Экологический анализ показывает нам колоссальную связанность палеоантропа со всем окружающим животным миром. И абсолютно иными путями, "палеонтологическим анализом языка", лингвист Н. Я. Марр снова и снова возвращался к одному из своих казавшихся парадоксальными тезисов: наидревнейшие слои языка свидетельствуют о некоей тесной связи перволюдей с окружающим животным миром, какую нынешний человек не может себе и представить.

Не упускала ли до сих пор наука о происхождении человека из виду гигантские возможности активного воздействия высокоорганизованных предков человека на центральную нервную систему животных, на их высшую нервную деятельность? Если змеи "гипнотизируют" обезьян, то почему бы отказать высшим приматам в свою очередь в чем-либо подобном. У них степень подвижности нервных процессов выше, чем у других животных. Почему бы не применить это преимущество, не использовать слабые стороны нервной деятельности, поведения других видов. К сожалению, нигде не обобщены широко известные, но разрозненные сведения, что хищные не могут долго выдерживать взгляд человека. Не остаток ли это некоторой древней адаптации? Представим себе, что, еще не умея говорить между собой, троглодитиды могли адресовать каким-либо животным зримые или слышимые тормозные сигналы, которые в нашей сегодняшней речи преобразовались во что-нибудь вроде "киш", "фу", "брысь".

                          Б.Ф.Поршев “О начале человеческой истории”

Вот так, ни мало, ни много, а жили перволюди в библейском Эдеме. И охотиться не надо было, и защита во взгляде была. Без борьбы хищник отступал. Палеоантропы конечно не люди, но у человека психика еще больше развита, а средства защиты (когти, шерсть, челюсти, просто сила удара…) намного слабее. Что же ему оставалось?

Один из возможных вариантов такого общежития, предлагает В.Н.Мегре в своих книгах серии “Звенящие кедры России”. Хотите, верьте в то, что там написано, хотите нет, но вариант именно такой взаимосвязи человека и животного мира исключать нельзя.

Остатки этих возможностей можно найти у человека и сейчас. Известно, что собаки кусают тех, кто их боится. Дрессировка это конечно не приручение, но параллели провести можно. На детей животные чаще всего не нападают (видимо, еще не испорчены благами цивилизации). Кто хочет найти подтверждения факта совместного проживания людей и животных (не как отношений вражды и поедания друг друга) найти сможет сам.